Рюмин Николай Михайлович

Это было в Ленинграде (из воспоминаний блокадника)

Войну я встретил в Ленинграде 12-летним мальчишкой.

Жили мы — я, моя мать и ее сестра тетя Паша — недалеко от Смольного.

Этот день — 22 июня 1941 года — запомнился мне (да и всем моих сверстникам тоже) на всю жизнь.

Ничто с утра не предвещало страшного события. Утром я, как обычно, отправился в свой любимый Таврический сад, благо, находился он в пяти минутах ходьбы от дома.

День выдался ясный, солнечный. В саду было полно народу.

Работали все аттракционы, всюду продавали эскимо и лимонад.

На эстрадной площадке красноармейский оркестр исполнял популярные в те годы танго, вальсы, фокстроты, среди них и любимую мою Рио-Риту».

Потом выступал известный певец Ефрем Флакс с романсами и ариями.

Вдруг люди стали собираться у репродукторов.

Удивила фраза, произнесенная знакомым голосом Левитана:

«Внимание, внимание! Работают все радиостанции Советского Союза!»

И люди замерли у репродукторов, затаили дыхание.

И вот раздался глуховатый голос Молотова.

Он сообщил о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Навсегда запали в память слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

В ту ночь никто в нашей семье (да, наверное, и во всех ленинградских семьях) не уснул. Ленинград изменился за несколько дней. Во всех окнах на стеклах были наклеены крест-накрест бумажные полоски на случай возможных воздушных бомбардировок.

Во дворах устанавливались бочки с водок, ящики с песком, противопожарные щиты, с необходимым инвентарем.

Ввели продовольственные карточки. Население заметно поредело: почти все мужчины, способные носить оружие, были призваны в армию или вступили в добровольческое народное ополчение.

В июле стали поступать сводки об угрожающем положении под Ленинградом.

Наша семья отказалась эвакуироваться, мы не верили в возможную сдачу Ленинграда немцам.

К концу августа 1941 года Ленинград оказался в кольце окружения.

В городе начались приготовления к отражению возможного штурма: устраивались доты и дзоты на угловых зданиях кварталов, витрины магазинов закрывались мешками с песком и деревянными щитами, в парках и садах рылись щели, на окраинах города устанавливались противотанковые ежи и надолбы, сносились обветшавшие деревянные здания.

На Аничковом мосту были сняты знаменитые клодтовские конные статуи. Памятник Петру Великому — «Медный всадник» — обложили мешками с песком.

Шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости зачехлили.

День 8 сентября 1941 года, роковой день в судьбе Ленинграда и каждого его жителя. К вечеру объявили воздушную тревогу. В небе показались немецкие бомбардировщики, сравнительно невысоко шли они звеньями по три машины, на небольшой скорости, все небо вокруг них было покрыто «барашками» от зенитных разрывов.

И вдруг вспыхнули яркие, как от автогенной сварки, разноцветные — красные, фиолетовые, оранжевые всполохи. Это падали зажигательные бомбы, немцы швыряли их кассетами.

Подростки бросились на чердаки и к тем местам двора, где падали зажигалки, каждый по своему расписанию.

Хватали искрящиеся бомбы длинными щипцами и совали их в ящики с песком либо просто сыпали песок прямо на них.

В воду бросать зажигалки было бесполезно, они горели еще более интенсивно.

Повалил черный густой дым, охвативший полнеба: это заполыхали Бадаевские склады, где были сосредоточены основные продовольственные запасы города.

Горели мука, сахар, масло, последняя надежда города.

Уцелей склады — не было бы ленинградской блокадной трагедии, унесшей более шестисот тысяч жизней.

С этого дня налеты немецкой авиации приняли массовый характер. Продовольственное снабжение резко ухудшилось.

Занятия прекратились почти во всех школах, некоторые ученики и преподаватели эвакуировались, многие школьные здания были разрушены или сожжены.

Мы, подростки, почти каждую ночь проводили на крыше своего дома, но больше зажигалок в нашем районе враг не сбрасывал.

С наступлением холодов наши дежурства прекратились. С топливом было плохо.

В те годы в большинстве домов города было печное отопление, в основном дровяное.

На топливо стали разбирать заборы, старые сараи, разбитые деревянные дома на окраинах.

Перестали работать бани, парикмахерские, кино и театры, библиотеки. К декабрю 4 1-го город замер.

Перестал действовать водопровод, замолчало радио, только объявляло воздушную тревогу и ее отбой, а в перерывах отсчитывал секунды знаменитый блокадный метроном.

Передачи были в исключительных случаях, например, когда сообщалось о разгроме немецких войск под Москвой в начале декабря.

Оно вселило надежду в наши сердца. В декабре наступил кризис в снабжении Ленинграда продовольствием.

Я стал получать 125 граммов, тетя Паша, как иждивенец, столько же, мать — 250 граммов. Хлеб был сырой, тяжелый, зеленовато-коричневого цвета. Давали еще немного крупы, сахара (по несколько сот граммов на месяц).

Начался голод. Стали умирать многие жители нашего дома, соседи. Не все могли хоронить своих близких, и часто на улицах, во дворах лежали трупы. водопровод и, разумеется, канализация.

Нечистоты выливали в снег посреди двора. За водой ходили на ближайшие колонки-гидранты, а когда и они замерзли — на Неву, за несколько километров.

В январе 1942 года, когда заработала «Дорога жизни» через Ладогу, нормы выдачи по карточкам повысили, и к апрелю мы стали получать хлеба вдвое больше против декабрьского.

Однако эти добавки не спасли сотни тысяч ленинградцев. Пик смертей как раз пришелся на февраль-март 1942 года.

Не миновал он и нашу семью. Моя мама работала стрелком военизированной охраны в трамвайном парке имени Смирнова.

28 февраля 1942 года я отвез ее на саночках с помощью подруги мамы в Боткинскую больницу.

9 марта мама умерла. 13 марта умерла и моя тетя Прасковья Ивановна. Я остался совсем один в темной промороженной комнате, где крысы нагло бегали по моей постели.

Тело тети Паши зашили в половик, положили его на санки и повезли на ближайшее кладбище. Везти было очень трудно, все улицы в сугробах.

Когда привезли, оказалось, что хоронить негде и некому.

Тело тети Паши положили в общий штабель, сложенный из привезенных и не похороненных трупов.

К весне налеты немецкой авиации стали реже, зато начался артиллерийский обстрел города. Но вот наступила весна, и город ожил.

Заработали водопровод, бани, парикмахерские, радио. Стали очищать улицы от снега и грязи убирать и хоронить трупы.

Выходили все, кто мог поднять лопату или метлу. В середине апреля пошел трамвай.

Это было радостное событие для всех жителей города. Я глубоко признателен маминой подруге Наде Черновой, приютившей меня в столь тяжелое время. Но я не мог более злоупотреблять ее добросердечием и решил уйти в детдом.

А уже 8 августа наш детдом начал эвакуацию в Сибирь. Мы выгрузились на восточном берегу Ладоги, уже на Большой земле, не занятой врагом, в поселке Лаврово.

Оттуда поездом через Тихвин и Вологду нас повезли на Алтай, где потом по Оби пароходом приплыли в городок Камень на Оби, а оттуда машинами в районное село Крутиху, где и пробыли до конца воины.

Но в свои родной Ленинград, я уже не вернулся. Н. РЮМИН.

Николай Михайлович Рюмин окончил специальную, а позже высшую школу милиции.

Работал следователем, начальником следственного отдела в том числе и в Беловском ЛОВА на железнодорожном транспорте.

Отмечен государственными и ведомственными наградами, в том числе, меда-лью «За безупречную службу» всех трех степеней, знаком Отличник советской милиции».

Н.М. Рюмин — автор двух поэтических сборников.

Ушел из жизни в 1998 году.

Из книги «Подвиг на все времена»

Памяти товарища ЛОВД г Белово Рюмин Н. М..

Путь от стен Ленинграда

В Белово состоялось торжественное открытие мемориальной доски блокаднику, ветерану МВД России, поэту Николаю РЮМИНУ.

«Небес синеву отражает волна, Стоит золотая погода. Над городом крылья простерла весна, Весна сорок первого года…» — cтихотворение Николая РЮМИНА «Рио-Рита», посвященное началу Великой Отечественной войны, — одно из самых проникновенных произведений поэта-блокадника.

Недаром именно оно, как живой голос самого поэта, прозвучало на торжественной церемонии открытия памятной доски в его честь.

Нечеловеческие испытания блокады Николаю Михайловичу РЮМИНУ, уроженцу Ленинграда, пришлось пережить в возрасте 12 лет.

В 1942 году, потеряв всех своих родных, умерших от голода, он был эвакуирован в Сибирь. В 1962 году, после окончания школы милиции, Николай РЮМИН поступил на службу в Беловский линейный отдел внутренних дел.

Занимал должности следователя, старшего следователя, затем — начальника следственного отделения. За двадцать пять лет безупречной службы Николай Михайлович был неоднократно отмечен государственными и ведомственными наградами. Вышел в отставку в звании майора милиции.

Весной 2014-го, возле дома номер шесть по улице Юбилейная, где более двадцати лет прожила семья Рюминых, собрались близкие и друзья Николая Михайловича, его сослуживцы и коллеги.

Как отметил в своем выступлении начальник линейного отдела МВД России на станции Белово полковник полиции Александр ТАРГАЕВ, пятнадцать лет с того дня, как не стало Николая РЮМИНА, сотрудники и ветераны отдела бережно хранят память о нем как о замечательном человеке, настоящем офицере, профессионале, учителе и наставнике.

Поэтому, когда в линейный отдел обратились жители города Белово с предложением увековечить память поэта-милиционера, стихи которого читают и любят беловчане, личный состав отдела с готовностью поддержал эту инициативу. «Памятная табличка в его честь — это скромный знак нашей признательности за мужество и верность в служении Отечеству», — отметил руководитель.

Участники мероприятия, лично знавшие Николая РЮМИНА, вспоминали о его выдающихся личных качествах, таких как прекрасное образование, глубочайшая эрудиция, знание нескольких языков, и при этом удивительная простота и скромность, искренняя увлеченность профессией. О своем отце как о «советском человеке в лучшем смысле этого слова», честном и бескорыстном, рассказал сын Николая Михайловича Андрей РЮМИН. От себя и своей семьи он сердечно поблагодарил всех инициаторов и участников знаменательного события.

Почетное право открыть мемориальную доску вместе с Андреем РЮМИНЫМ разделили исполняющий обязанности главы Беловского городского округа Алексей КУРНОСОВ и начальник линейного отдела Александр ТАРГАЕВ. Завершилась церемония торжественным возложением цветов.

Юлия Крылова, ЛО МВД России на ст. Белово